Часть 2
Рейчел Берри всегда была постоянной величиной в мире Квинн Фабре. У них не было вроде бы ничего общего, но она всегда была рядом. Еще со времен начальной школы. И уже тогда они ссорились постоянно из-за внимания мальчиков. И Квинн ревновала. Ревновала Рейчел к тем, кто пытался завоевать внимание маленькой брюнетки. Она и сама не могла понять, почему ее так раздражало, когда кто-то из мальчишек пытался заговорить с Рейчел или начинал с ней играть. Это безумно злило. Ей хотелось, чтобы Берри уделяла все свое внимание ей, чтобы она сидела за партой или делилась своими детскими секретами только с ней одной. Но это все равно, что желать, чтобы солнце никогда не заходило. И тогда же Квинн впервые начала насмехаться над Рейчел и придумывать обидные прозвища. Пусть это означало, что они больше не могут быть друзьями, но зато и всех остальных, а особенно мальчишек, это позволяло держать на безопасном расстоянии от Рейчел. Она старалась не замечать, как наполняються слезами шоколадные глаза ее бывшей подруги каждый раз, когда Квинн называла ее «мисс мужские ручки» или еще хуже. Так было проще. Не замечать, вычеркнуть, выбросить ее из своей жизни. Потому что если она будет с ней ласковой, Квинн боялась, что она будет не в состоянии сдержаться и вытворит какую-то глупость. И это было так неправильно – хотеть прижаться губами к нежной коже за ушком, запустить руку в блестящие локоны брюнетки. Ее родители говорили, что за такие вещи горят в аду, но иногда Квинн ловила себя на крамольной мысли, что она была бы не против этого так долго, как Рейчел будет с ней.

Когда началась высшая школа и они обе пошли в девятый класс, стало еще хуже.
- Эй, а ты видел новенькую брюнеточку? Какие ножки, черт возьми! – услышав слова одного из футболистов, которые были старше их на год или два, Квинн расвирепела. И хотя девушек с темными волосами в школе было предостаточно, она просто нутром чуяла, что речь идет именно о Рейчел Берри. Было сложно не заметить плотоядных взглядов этих уродов, которые они бросали на аппетитную фигурку девушки.
Пусть, пусть она снова будет той, что причинит ей боль, но «это для ее же блага!», - мысленно взмолилась Квинн, пытаясь уговорить Пака облить Рейчел фруктовым льдом в самый первый раз. И хотя она достаточно прозрачно намекала ему, что он об этом не пожалеет, парень все равно колебался. Квинн видела, что и он не остался равнодушным к красоте миниатюрной девушки, и ей было до слез обидно, что приходится это делать, но так было нужно. Для ее собственного спокойствия и для безопасности Рейчел. Потому что это убережете е от внимания муж ской половины школы МакКинли, а значит Квинн менше придерся изводиться от ревности. Эгоистично, но какого черта7 Можно подумать, у каждого из них все всегда бескорыстно и нет желания получить любимого человека только для себя? После долгих уговоров, Пак все же согласился. Это означало, что Квинн придется целоваться с ним в кладовке одного из уборщиков, и наблюдать за тем, как на чудесных глазах Рейчел появятся слезы.
- Теперь это будет происходить каждый день, - поошептала Квинн на ухо девушке, когда та стояла в коридоре. Вся школа смеялась над девушкой, которая, казалось, остолбенела на месте. Сладкий аромат, исходящий от Берри, заставил Квинн содрогнуться внутри от неистового желания слизнуть капельку сиропа на розовых губах Рейчел, и впиться в них изо всех сил, чтобы заставить ее забыть все на свете.
Руки Квинн сами собой потянулись к ее жертве, желая обвиться вокруг нее и прижать ее к себе с такой силой, чтобы буквально раствориться в ней. И только громкий смех одного из футболистов вывел ее из транса, и рука само собой легла на плечо Рейчел, оттолкнув ее с дороги.
- Не стой на дороге, Берри! Противно смотреть на тебя, ты же похожа не переодетого в женскую одежду мужика, - зло проговорила Квинн, ненавидя саму себя за отблески боли и обиды в глазах Рейчел, где читался безмолвный вопрос: «Почему?»

Так продолжалось весь девятый класс. Вскоре половина парней из спортивной команды взяло за привычку обливать Рейчел слэшем (для Пака это вообще стало чем-то вроде ежедневного развлечения), и иногда даже чирлидеры присоединялись к ним. Рисуя порнографические картинки на стенах женского туалета, Квинн сходила с ума от злости, потому что все, что ей хотелось, пройтись своей рукой по нежной коже брюнетки, целовать ее губы до тех пор, пока они не распухнут от ее поцелуев, слизнуть капельку пота, которая соскользнет в ложбинку груди, прижаться так, чтобы почувствовать все изгибы аппетитной фигуры Рейчел. Тем болем что короткие юбки положення не спасали, а долали все еще более трудным, потому что Квинн было все сложнее сдержаться и не затолкнуть ее в ближайший класс, чтобы пройтись кончиками пальца по нежной коже внутренней стороны бедра, поднимая их все выше, до тех. пор, пока она не начнет задыхаться от сумасшедшего желания и сдастся на милость Квинн.

Каждый раз Рейчел пыталась сделать вид, что ни фруктовый лед, ни обидные прозвища, ни похабные картинки на нее не действуют. Она вообще как будто перестала замечать Квинн, как будто она была пустым местом. И это еще больше распаляло нового капитана чирлидеров. Она не могла позволить Рейчел вычеркнуть ее из своей жизни, и забыть о ней насовсем. Каждая встреча в коридоре этих двоих заканчивалась какой-то обидной издевкой, которую Квинн бросала в лицо Рейчел, стараясь при этом хоть на минуту прикоснуться к ней под. видом толчка, или прижать ее к шкафчику и кметь возможность хоть раз вдохнуть невероятный аромат Берри, который сводил ее с ума и мысленно просить прощения взглядом.

Летом ей стало легче. Она практически не видела Рейчел, которая на три месяца уехала с родителями путешествовать по Америке. Тогла же Квинн начала встречаться с Финном Хадсоном, квотербеком футбольной команде, милым, но по правде говоря, недалеким парнем. И это ее устраивало на все 100%. Потому что он не будет задавать лишних вопросов, почему Квинн так ненавидит Рейчел Берри и не может оставить ее в покое.
Ее персональный ад начался снова с началом десятого класса. Потому что спустя всего несколько недель ее бойфренд умудрился попасться на крючок мистера Шустера и записаться в хоровой клуб. Квинн до сих пор помнит боль от впившихся ногтей в нежную кожу ладоней, когда она исподтишка смотрела на репетицию этих неудачников. Все в ней переворачивалось, когда она слышала прекрасный голос Рейчел и видела, как она смотрит на Финна. Стоящие рядом Сантана и Бриттани думали, что она ревнует свого бойфренда, но это было не так. Самая горькая правда заключалась в том, что она жутко, до скрежета в зубах, судорожно ревновала Рейчел Берри, нового капитана хорового клуба.
Финн думал, что она не знает о его поцелуе в аудитори. Она помнит, как стояла, скрытая темнотой, и выкручивала руки, пытаясь не сорваться с места и не отлепить своего глупого бойфренда от своей любимой. Да, она устала бороться с самой собой и отказываться признать очевидное. Она была по уши влюблена в Рейчел, и хотя бы наедине с самой собой она могла честно сказать об этом. Обида, ревность, желание стереть этот нелепый поцелуй с губ Рейчел, желание бать самой на месте Финна привели ее на порог дома Пака вместе с двумя бутылками вина. Напиться, забыться, почувствовать, что она нужна хоть кому-то – вот все, что ей было нужно, а Пак умел доставлять женщинам приятное.

Он чувствовала себя самой последней тварью на свете. Нет, угрызений совести перед Финном она не чувствовала, потому что у него самого было рыльце в пушку. Нет, ей было стыдно перед Паком, которого она использовала, а парень принял это за что-то большее, и теперь не мог оставить ее в покое. За его маской ловеласа она видела такого же отчаянно нуждающегося в любви человека, как она сама. Только откуда ей было взять чувства к нему, если уже все без остатка она отдала ничего не подозревающей Рейчел? Квинн чувствовала себя так, как будто она изменила Берри, но разве такое может быть, если они обе никогда и не были вместе? И она все глубже погружалась в пучину отчаяния, ненависти к себе, к Паку за то, что не остановил ее от ошибки, к Финну за тот поцелуй и к Рейчел за ее слепую влюбленность в квотербека и нежелания увидеть того, что твориться в душе Квинн. Она старалась как можно больше проводить времени с Финном, чтобы бросить их чудесные отношения в лицо всем, и особенно не оставляющей ее мысли ни на минуту, брюнетке. Квинн хотелось, чтобы та тоже мучилась от боли, от обиды и ревности, как она сама. Так начинался и заканчивался каждый божий день, и казалось, что хуже уже быть просто не может.
Она ошибалась. Хуже могло быть только то, что теперь ей было шестнадцать лет, она была безнадежно и безответно влюблена в Рейчел Берри, и беременна от Пака.